Неприкаянные и с синдромом

Когда мой малыш появился на свет, я услышала: "Смотри, что ты родила". Это были первые слова, сказанные врачом. Врач говорил, что я родила овощ, что он никогда не будет ходить, говорить и тратить на него деньги бессмысленно. Врач сказал, что это "котенок, которого надо только мыть и кормить". Нам не дали направление на обследование в Москву, а чтобы получить положенные бесплатные лекарства, мне пришлось написать две статьи в газету.

Это история Светланы Дорониной, которая рожала в камышинском роддоме Волгоградской области. У сына Светланы гидроцефалия (водянка головного мозга) и некоторые сопутствующие заболевания, но у ребенка есть шансы, потому что мать не отказалась от него тогда и не откажется сейчас.

По информации Минздрава, в Волгоградской области ситуация хуже, чем в среднем по России. Но отказываются от детей почти во всех регионах страны. В 2013 году мамы оставили в российских детских домах 5757 детей. В 2012-м отказов было больше — 6230.

Родить ребенка с диагнозом – страшно. А когда молодую мать начинают запугивать, преподносить этот факт как "горькую новость", всячески давить, то в большинстве случаев женщина принимает решение об отказе, даже не видя своего ребенка. Медики часто полагают, что ей это и не нужно.

В нашем обществе сложился стереотип, что рождение ребенка с ограниченными возможностями осложняет перспективы семьи, снижает ее социальный статус, создает риск превращения семьи в неполную. В 40 процентах случаев матери перестают работать и посвящают себя уходу за ребенком. В семьях, воспитывающих детей с ограниченными возможностями, велик уровень разводов. По данным ВЦИОМ, почти треть детей-инвалидов воспитывается в неполных семьях, состоящих из мамы и ребенка.

Но почему это так? Родился человек, он принесет своим родителям много радости. Дети, допустим, с синдромом Дауна могут ходить, говорить, обучаться — в чем состоит "горькая новость"? В том, что они отличаются от большинства.

В российских детских сиротских учреждениях живет большое количество детей с синдромом Дауна. Эти дети обречены на несчастную, незаметную жизнь в казенных учреждениях, где не развиваются так, как могли бы. Достигнув совершеннолетия, они попадают в психоневрологические интернаты, где умирают. Между тем большинство людей с синдромом Дауна могут учиться в обычных школах, получить профессию и жить в обществе.

Интересно что, опять же по данным ВЦИОМ на 2013 год, личный опыт усыновления есть у 2% россиян. Возможность усыновить ребенка в той или иной степени рассматривают для себя 14% опрошенных. А вот возможность усыновить ребенка с серьезными проблемами со здоровьем и отклонениями в развитии рассматривают для себя только 4% россиян.

Вот и проблема. Дети есть, но помочь практически некому.

До 2012 года детей могли усыновлять иностранные граждане. Более того, около 76% опрошенных россиян, поддерживали эту возможность, объясняя тем, что у наших соотечественников меньше материальных возможностей для усыновления таких детей, чем у иностранцев. (Опрос проводился ВЦИОМ-ом в 2005 году)

По сути, здоровых детей в детских домах просто нет. У большинства дефицит веса и букет заболеваний внутренних органов, не говоря уже о проблемах с центральной нервной системой. Но попадая в любящую семью, они удивительным образом преображаются, потому что есть забота, достойная медицина и есть средства. На это указывает вся практика международного усыновления.

"Закон Димы Яковлева", принятый 28 декабря 2012 года, отнял возможность найти свою семью за рубежом у многих тяжелобольных детей.

Проблема замкнулась. В России усыновлять не хотят, а заграничным родителям такой возможности не дают. Получается, что"Ребенок с диагнозом" – огромная проблема, только уже общества, которое не может (или не хочет) ему помочь...

#лекторий