«Покидая сей мир, жаждал увидеть букет одуванчиков, но не дано было»

Эти полные печали слова принадлежат одному из главных героев книги Саши Соколова «Школа для дураков». Географ Норвегов, учитель Савл, Савл Петрович – по обыкновению своему, мальчик, от лица которого плетется тонкая вязь произведения, не придает никакого значения именам и названиям – все слишком неточно, слишком зыбко, чтобы быть истинным…

Что такое этот букет одуванчиков, о котором с такой неизбывной грустью вопрошает умерший учитель? Это воплощение того безбрежно свободного, до безумия светлого, легкого, плывучего и летучего, нескованного и порой совершенно бессвязного – того, что является сущностью учителя географии, крупнейшего вращателя картонного шара… Он стоит совершенно босой на берегу Леты и ведет неспешный разговор с мальчиком – единственным, кого по праву мог бы назвать своим единомышленником.

Единомышленники? Братья по безумию? Блаженные, юродивые? Святые? Или просто, по-научному (и по-дворовому) – шизофреники? Какая разница, когда тебя уже захлестнуло этим невозможно честным и чистым потоком сознания? Смешение времен, голосов, впечатлений, историй – все это связывается сложными ассоциациями, постоянно возникающими в голове мальчика. В сознании этого маленького безумца творится целый мир – каждая мысль, каждая фраза, каждый глагол – кирпичики, из которых мальчик создает свою реальность, невыразимо грустную и светлую, непохожую ни на что, но в которой так хочется жить.

Ах нет, мы ошиблись. Ведь речь - вовсе не об одном, а, по крайней мере, о двух мальчиках. Кажется, они очень разные, но одновременно близки, как братья. Они очень страдают, эти мальчики, от того, что не знают, как правильно – быть вместе, единым монолитным смысловым целым или же каждому петь свою собственную песню. Да и какой будет эта песня? Захлебывающейся от впечатлений, задыхающейся от нестерпимого света, от знойных ароматов дачного лета, от красок и переливов – этого волшебно далекого неба, текучей реки, белоснежно прекрасной лилии… Или это будет песня инженера, по совместительству коллекционирующего зимних бабочек, ведущего интеллектуальные беседы со светилом отечественной науки, академиком Акатовым, а еще – о счастье! – счастливого мужа несравненной учительницы по ботанике, биологии и анатомии Веты Аркадьевны… «Можно ли быть инженером и школь­ником вместе, может, кому-то и нельзя, но я, выбравший сво­боду, одну из ее форм, я волен поступать как хочу, и являться кем угодно, вместе и порознь», - так решает для себя эту непростую задачу мальчик фантазер.

Глупый дерзкий мальчишка, мечтательный несмышленыш – ну куда тебе, куда тебе деться в этом взрослом, предсказуемом и враждебном мире, в котором так много лишнего и так мало нужного? Куда тебе до Веты Аркадьевны – маленький, наивный, это все скирлы… скирлы…

Это голос другой половины сознания мальчика, страдающего шизофренией, голос «рацио» пытающийся бороться с кипучим воображением, которое, по словам лечащего доктора Заузе, пока доминирует… Полностью ассоциативная часть сознания погружает мальчика в слова, за которыми ярусами высятся образы. Выдумщик болезненно чутко воспринимает красоту каждой травинки, каждой росинки, его поток сознания сложен для восприятия, ибо он смотрит глубже, чем мы, читатели, между прочим, вполне здоровые адекватные люди.

Для мальчика каждая вещица, каждый цветок и даже любая «простая девочка» – история, которую он может рассказать от начала и до конца. Проблема в том, что он плохо понимает, что такое начало и конец – для него это бессмысленные точки, которые можно поменять местами, впрочем, как и любые отрезки времени. У мальчика своеобразное понятие времени. Он говорит, что «с нашим временем что-то не так» и часто все забывает – числа, дни недели, год. Это просто неважно, эта «избирательная память», как говорит доктор Заузе, может быть, она - великий дар…

Фантазер часто отвлекается, теряет нить повествования, поэтому он, по его собственному признанию, не может прочитать спокойно двух страниц в одной книге: быть сосредоточенным на чем-то одном кажется ему трудным и бессмысленным, а на свете ведь столько вещей, которые хочется почувствовать и истолковать! Мальчик настолько увлечен своими историями, что может раствориться в них – исчезнуть, захлебнувшись в собственном воображении. Он впадает в беспамятство от красоты окружающего мира. Он настолько глубоко входит во все мелочи, настолько искренне сопереживает всему живому и неживому – хотя для него весь мир живое существо, которое разговаривает с ним! – что его сознание пытается раствориться во всем этом – превратившись в ветер, в пруд, в лилию. Во что угодно, все это – более совершенно, чем быть человеком в том смысле, который навязывают ему доктор, отец, учителя в специальной школе….

Мы, читатели, не раз наблюдали за тем, как мальчик оказывался на грани растворения в собственной ирреальности – когда его словно «несло» на крыльях воображения, образы переполняли речь, влияя на связность - отсутствие знаков препинания, иногда целые огромные предложения написаны слитно и даже не разделены на отдельные слова. Это те самые моменты бесконечно целостного восприятия окружающего мира, желания мальчика рассказать всего себя, все свои ощущения, дробность и мозаичность которых он не желает замечать. В мальчике так много всего, что это просто не умещается в слова, они набухают смыслом, как весенние почки, они вот-вот лопнут от чрезмерной полноты.

В этом смысле очень к месту кажется эпизод, когда художник Леонардо задает мальчику домашнее задание: описать челюсть крокодила, язык колибри, колокольню Новодевичьего монастыря и т.д – в таком духе задание тянется на несколько страниц. С какой целью художник дает мальчику это задание? Описать все, что кажется недостойным описания, слишком странным для адекватного человека, но из чего состоит сама жизнь. По сути этим и занимается мальчик на протяжении всей книги.

«Школа для дураков» и другие шедевры мировой литературы

Мальчик-рассказчик чем-то напоминает маленького принца Сент-Экзюпери – его размышления тоже невероятно просты и при этом глубоки. Это можно назвать остранением – когда обычные явления описываются нетривиально, так, будто мы в первый раз обратили на них внимание, как будто мы прилетели с другой планеты, как маленький принц. И именно этот свежий незамыленный взгляд очищает наше восприятие от условностей и предрассудков – мы видим ТАК КАК ОНО ЕСТЬ. Больше всего на маленького принца герой Саши Соколова похож, когда он описывает Министерство Тревог и сочувствует министру, который в отличие от дворника не может изучить «такие хорошие явления, как снегопад, листопад, дождепад и даже градобой». Та же грустная светлая наивность и чистота…

Поток сознания мальчика часто включает в себя многослойные сопоставления и перечисления в одном ряду совершенно неожиданных вещей, которые ну никак не могут пересекаться в реальном мире. Иногда это напоминает о сюрреалистическом эффекте неожиданности, а порой – о некой карнавализации сознания.

В повествовании можно обнаружить и сходство с «Улиссом» Джеймса Джойса, особенно в эпизоде, когда мальчик пересказывает поток сознания жены начальника железнодорожной станции: она посвящает нас в историю возникновения клетчатой пижамы на ее муже. Поток женского сознания, преломленный через сознание мальчика, представляет собой несколько страниц слитного текста без знаков препинания – а мы, в свою очередь, сразу вспоминаем главу «Улисса» «Сон Молли».

Очевидно и сходство «Школы для дураков» с первой главой Фолкнера «Шум и ярость», в которой мы тоже видим своеобразное, полностью ассоциативное, с временными прыжками сознание Бенжи – мальчика, потом парня и взрослого мужчины, страдающего слабоумием. Бенжи тоже чувствует время, теряется ним, а сознание его представляет настоящий вихрь цветов, образов, ароматов, ассоциативно связанных с различными моментами его жизни и, прежде всего, с его любимой сестрой Кэдди. Болезнь мальчика из «Школы для дураков» совсем иная, нежели у Бенжи. Если Бенжи безучастно транслирует разговоры, которые слышит вокруг, переслаивая их своими эмоциями, то мальчик Саши Соколова, помимо того, что в интеллектуальном смысле развит куда больше Бенжи, моделирует реальность согласно своему эмоциональному восприятию мира.

#списокпестерева